17 июня 1922 года двое мужчин средних лет — один невысокий и коренастый, другой высокий и неуклюжий с моржовыми усами — сидели на пляже в Атлантик–Сити, штат Нью–Джерси. Это были Гарри Гудини и Артур Конан Дойл — и к концу вечера стало понятно, что их дружба уже никогда не будет прежней.
Всё закончилось так же, как и началось — спиритическим сеансом. Спиритизм был в моде среди богатой лондонской элиты, и Конан Дойл твёрдо верил в него, посещая пять или шесть собраний в неделю. Он даже утверждал, что его супруга Джин обладала некими экстрасенсорными способностями и что она начала вызывать дух проводника Финеса, который говорил, где им жить и когда путешествовать.
Гудини, напротив, был скептиком, но он был беспристрастным, и во время визита в Англию два года назад он связался с Конан Дойлом, чтобы обсудить его недавно вышедшую книгу на эту тему. Конан Дойл проводил книжный тур по Америке, и он пригласил Гудини присоединиться к нему в Атлантик–Сити.
Визит начался довольно дружелюбно. Гудини помогал обучать мальчиков Конан Дойля нырять. Группа отдыхала на берегу моря, когда Конан Дойль решил пригласить Гудини в свой гостиничный номер для импровизированного сеанса с Джин в качестве медиума. Он знал, что Гудини оплакивал потерю своей матери, и надеялся, что его супруга сможет установить контакт с ней.
Таким образом, они вернулись в отель Ambassador, задернули шторы и стали ждать вдохновения. Джин пребывала в состоянии некого транса. Мужчины сидели рядом и молча наблюдали. Джин держала ручку над блокнотом, и в какой–то момент её рука начала быстро выводить что–то на бумаге. «О, моя дорогая, слава Богу, наконец–то я обрела покой, – начал писать дух. – Я так часто пыталась, и теперь я счастлива...» К концу сеанса Джин исписала около двадцати страниц «угловатым, беспорядочным почерком».
Её супруг был совершенно очарован, однако на Гудини это не произвело никакого впечатления. Почему его мать, еврейка, объявила себя христианкой? Как эта венгерская иммигрантка могла писать свои послания на идеальном английском – «языке, который она никогда не изучала»? И почему она не потрудилась упомянуть, что сегодня её день рождения?
Встретив этих двух людей впервые, вы бы простили себя за то, что ожидали, что Конан Дойл будет более критичным мыслителем. И всё же именно профессиональный иллюзионист, венгерский иммигрант, чьё образование закончилось в возрасте двенадцати лет, смог узреть обман.
В то время как психологи документируют иррациональные тенденции человечества в течение десятилетий, только относительно недавно учёные начали обращать внимание на то, как эта иррациональность варьируется между людьми и связано ли это с интеллектом. Они обнаружили, что эти два показателя никак не взаимосвязаны: можно иметь очень высокий уровень IQ или балл по экзаменам, но плохо выполнять эти тесты на рациональность – несоответствие, известное как «дисрациональность». На самом деле бывают ситуации, в которых интеллект и образование могут иногда преувеличивать и усиливать ваши ошибки.
Чтобы признать дисрациональность – и её потенциальный вред – потребовались десятилетия, однако корни этой идеи можно найти в ныне легендарной работе двух израильских исследователей, Даниэля Канемана и Амоса Тверского, которые выявили много когнитивных предубеждений, способных искажать наши рассуждения.
В ходе одного из самых поразительных экспериментов участников попросили сначала запустить «колесо фортуны» с числовым рядом от 1 до 100, а затем ответить на вопрос из категории «Общие знания», а именно: оценить количество африканских стран, представленных в ООН. Колесо фортуны, по идее, не должно было повлиять на их ответы, но оказалось совсем наоборот. Чем меньше была выпавшая цифра, тем меньше была их оценка. Это называется «эффектом привязки» («или эффектом якоря»).
Вы, вероятно, не один раз испытывали его на себе во время покупок в сезон распродаж. Предположим, вы хотите приобрести новый телевизор. Вы рассчитывали на сумму 150 долларов, но наткнулись на выгодное предложение: снижение цены на телевизор с 300 долларов до 200. Увидев первоначальную цену, вы посчитаете окончательную приемлемой – таким образом, вы превысите свой бюджет.
Другие заметные предубеждения включают в себя эффект фрейминга (тот факт, что вы можете изменить своё мнение, основываясь на том, как подаётся информация), ошибка невозвратных затрат (наше нежелание отказаться от неудачной инвестиции, даже если мы потеряем больше, пытаясь её поддержать) и ошибка игрока — убеждение, что если в рулетке выпала чёрная цифра, то, скорее всего, в следующий раз будет красная. Вероятность, конечно же, остаётся неизменной.
Учитывая эти данные, многие когнитивисты делят наше мышление на две категории: «система 1», интуитивное, автоматическое, «быстрое мышление», которое может быть жертвой бессознательных предубеждений; и «система 2», «медленное», более аналитическое, тщательное мышление. Согласно этой точке зрения, называемой теорией двойных процессов, многие из наших иррациональных решений приходят, когда мы слишком сильно полагаемся на «систему 1», позволяя предубеждениям затуманить наше суждение.
Трудно переоценить влияние этой работы, но ни одно из ранних исследований Канемана и Тверского не уделяло внимание вопросу, варьируется ли наша иррациональность от человека к человеку. К примеру, являются ли одни люди более восприимчивыми к этим предубеждениям, чем другие? И как эти тенденции соотносятся с нашим общим интеллектом? История Конан Дойла удивительна, потому что мы интуитивно ожидаем, что более умные люди, с их аналитическим умом, будут действовать более рационально — но, как показали Тверский и Канеман, наша интуиция может быть обманчивой.
Если мы хотим понять, почему умные люди делают глупые вещи, это жизненно важные вопросы.
Во время академического отпуска в Кембриджском университете в 1991 году канадский психолог Кит Станович решил вплотную заняться этими вопросами. Он давно интересовался тем, как одни люди могут отличаться от других в плане умственных способностей. Станович считал, что рациональность остаётся неизменной. Результатом стала влиятельная статья, в которой была представлена идея «дисрациональности» как прямой параллели другим расстройствам, таким как дислексия и дискалькулия.
Это была провокационная концепция – камешек в огород всех исследователей, изучавших когнитивные предубеждения. «Я хотел встряхнуть эту область, чтобы учёные осознали, что они игнорировали индивидуальные различия», – сказал Станович.
Станович подчёркивает, что дисрациональность не ограничивается исключительно мышлением по «системе 1». Даже если мы обладаем способностью обнаруживать, когда интуиция вводит нас в заблуждение, нам не удаётся использовать правильный «образ мышления» — знания и подходы, которые должны позволить нам рассуждать правильно. Если вы, например, выросли среди людей, которые не доверяют учёным, вы можете развить тенденцию игнорировать эмпирические данные и верить в недоказанные теории. Более высокий интеллект не обязательно помешает вам сформировать эти подходы в первую очередь, и вполне возможно, что ваша способность к обучению может заставить вас накапливать всё больше и больше «фактов», поддерживающих ваши взгляды.
В настоящее время Станович потратил более двух десятилетий на разработку концепции дисрациональности с помощью серии тщательно контролируемых экспериментов.
Чтобы понять его результаты, нам нужна некоторая базовая статистическая теория. В психологии и других науках связь между двумя переменными обычно выражается как коэффициент корреляции между 0 и 1. Идеальная корреляция будет иметь значение 1 — два параметра по существу будут измерять одно и то же; это нереально для большинства исследований на предмет здоровья и поведения человека (которые определяются огромным количеством переменных), но многие учёные считают, что «умеренная» корреляция лежит между 0,4 и 0,59.
Используя эти показатели, Станович обнаружил, что связь между рациональностью и интеллектом, как правило, очень слабая. Например, результаты экзаменов SAT показали корреляцию всего 0,19 с эффектом привязки. Интеллект также, по–видимому, играет лишь малую роль в вопросе о том, готовы ли мы отложить немедленное удовольствие ради большей награды в будущем, или же мы предпочтём меньшую награду сейчас – тенденция, известная как «временное дисконтирование». В одном тесте корреляция с баллами SAT была всего лишь 0,02. Это чрезвычайно скромная корреляция для черты, которая, как многие могут предположить, идёт рука об руку с большим аналитическим умом. Ошибка невозвратных затрат также никак не связана с результатами SAT.
Вы могли бы ожидать, что более умные люди, по крайней мере, могли бы научиться распознавать эти ошибки. На самом деле большинство людей считают, что они менее уязвимы, чем другие, и это в равной степени касается «более умных» участников. Действительно, в одном из экспериментов, посвящённых классическим когнитивным предубеждениям, Станович обнаружил, что люди с более высокими баллами SAT на самом деле имели немного большее «слепое пятно предубеждений», чем те, кто считался менее одаренным. «Взрослые с большими когнитивными способностями осознают свой интеллектуальный статус и рассчитывают превзойти других в большинстве когнитивных задач, – сказал Станович. – Поскольку когнитивные предубеждения, по сути, представляются им как когнитивные задачи, они ожидают, что также превзойдут их».
В настоящее время Станович усовершенствовал и объединил многие из этих показателей в единый тест, который неофициально называется «коэффициент рациональности». Он подчёркивает, что не хочет обесценивать тесты на проверку интеллекта — они «хорошо работают» — но желает улучшить наше понимание других когнитивных навыков, которые также могут влиять на принятие решений, и поставить их в одному ряду с существующими показателями когнитивных способностей.
«Наша цель всегда заключалась в том, чтобы оценить понятие рациональности по справедливости, как если бы оно появилось раньше концепции интеллекта», — писал он в своей научной книге на эту тему. По его словам, «большая ирония» заключается в том, что мыслительные навыки, изученные в работе Канемана, всё ещё игнорируются при оценке когнитивных способностей.
После многолетней тщательной разработки и проверки различных подтестов в конце 2016 года была опубликована первая итерация «Комплексной оценки рационального мышления». Помимо измерения общих когнитивных предубеждений и эвристики, она также включала вероятностные и статистические навыки рассуждения — такие как способность оценивать риск — которые могли бы улучшить нашу рациональность, и вопросники, касающиеся заражённого образа мышления, (антинаучные подходы).
В качестве примера рассмотрим следующий вопрос, который направлен на проверку предубеждения, связанного с верой. Ваша задача – определить, является ли вывод логическим, основываясь только на двух предпосылках.
Всё живое нуждается в воде.
Розам нужна вода.
Значит, розы – это живые существа.
Каков ваш ответ? Согласно работе Становича, 70 процентов студентов считают, что это веский аргумент. Но это не так, поскольку первая предпосылка говорит только о том, что «все живые существа нуждаются в воде», а не о том, что «всё, что нуждается в воде, живое».
Если вы всё ещё не можете понять, почему это имеет смысл, сравните его со следующими утверждениями:
Всем насекомым нужен кислород.
Мышам нужен кислород.
Значит, мыши – это насекомые.
Логика этих двух утверждений совершенно одинакова, но гораздо легче заметить изъян в рассуждении, когда вывод противоречит вашим существующим знаниям. Однако в первом примере вы должны отбросить свои предубеждения и тщательно и критически поразмыслить о конкретных утверждениях, чтобы не думать, что аргумент правдив только потому, что вывод согласуется с тем, что вы уже знаете.
При объединении всех этих подтестов Станович обнаружил, что общая корреляция с привычными показателями когнитивных способностей часто была умеренной: например, в одной партии тестов коэффициент корреляции с SAT составлял около 0,47. Ожидалось наложение, в особенности учитывая тот факт, что некоторые из показателей коэффициента рациональности, такие как вероятностное рассуждение, могут подкрепляться математическими способностями и другими аспектами познания, которые оцениваются академическими тестами. «Но это по–прежнему оставляет достаточно места для расхождений между рациональностью и интеллектом, которые приводят к тому, что умные люди поступают глупо», – сказал Станович. Его выводы согласуются со многими другими недавними результатами, показывающими, что критическое мышление и интеллект представляют собой две различные сущности и что другие показатели принятия решений могут быть полезными предикторами поведения в реальном мире.
В дальнейшем коэффициент рациональности можно будет использовать при подборе персонала для оценки качества принятия решений потенциальным сотрудником. Станович сказал мне, что он уже наблюдает значительный интерес со стороны юридических фирм, финансовых учреждений и рекрутинговых агентств.
Станович надеется, что его тест также окажется полезным инструментом для оценки того, как меняется мышление студентов в течение школьного или университетского курса. «Для меня это было бы одним из самых захватывающих применений», – объяснил Станович. С помощью этих данных вы можете понять, какие вмешательства наиболее успешны в развитии более рациональных стилей мышления.
Если мы вернёмся к тому сеансу в Атлантик–Сити, поведение Артура Конан Дойла, безусловно, будет соответствовать теориям дисрациональности. Согласно теориям двойного процесса (быстрое/медленное мышление), всё можно свести к когнитивной скупости. Люди, которые верят в паранормальное, полагаются на свои внутренние чувства и интуицию, а не рассуждают аналитическим, критическим образом.
Это может оказаться верным для многих людей с менее определёнными убеждениями, но есть некоторые конкретные элементы биографии Конан Дойла, которые предполагают, что его поведение нельзя так просто объяснить. Кажется, что он часто использовал аналитические рассуждения из «системы 2», чтобы рационализировать свои мнения и отвергнуть доказательства. Вместо того чтобы думать слишком мало, он думал слишком много.
Психологи называют это «мотивированным рассуждением» — своего рода эмоционально обусловленное мышление, вынуждающее нас уничтожать доказательства, которые ставят под сомнение наши убеждения, и строить всё более витиеватые аргументы для их оправдания. Это в особенности становится проблемой, когда вера лежит в основе нашей идентичности, и в таких обстоятельствах более высокий интеллект и образование могут фактически увеличить ваше глупое мышление. (Это похоже на концепцию Становича о «заражённом образе мышления», согласно которой наш мозг был заражён иррациональной идеей, искажающей наше последующее мышление.)
Рассмотрим убеждения людей по таким вопросам, как изменение климата. Среди демократов картина именно такая, как вы надеетесь: чем более образован человек, тем более вероятно, что он одобрит научные доказательства в пользу того, что выбросы углерода, производимые людьми, приводят к глобальному потеплению. Однако среди республиканцев наблюдается прямо противоположное: чем более образован человек, тем меньше вероятность того, что он примет научные доказательства.
Такую же поляризацию можно наблюдать и по многим другим актуальным вопросам, таким как исследования стволовых клеток или эволюция и креационизм, когда более образованные люди используют умственные способности для защиты своих существующих мнений, даже если они не согласны с научным консенсусом. Это также можно наблюдать в случае с представлениями о некоторых политических теориях заговора. Когда речь заходит о неких прочно укоренившихся верованиях, высший разум и знание – это инструмент пропаганды, а не поиска истины, усиливающий наши ошибки.
Печальный вывод заключается в том, что даже если вы в целом рациональны, вполне возможно, что вы всё ещё склонны к ошибочным рассуждениям по вопросам, которые наиболее важны для вас. Убеждения Конан Дойла, безусловно, были такого рода: спиритизм, кажется, предлагал ему огромное утешение на протяжении всей его жизни.
После всех их публичных разногласий Гудини потерял всякое уважение к Конан Дойлю; он начал дружбу, полагая, что писатель был «интеллектуальным гигантом», и закончил её, написав, что «нужно быть полоумным, чтобы верить в такого рода вещи». Но учитывая то, что мы теперь знаем о рациональности, может быть верно и обратное: только интеллектуальный гигант способен верить в такого рода вещи.
Всё закончилось так же, как и началось — спиритическим сеансом. Спиритизм был в моде среди богатой лондонской элиты, и Конан Дойл твёрдо верил в него, посещая пять или шесть собраний в неделю. Он даже утверждал, что его супруга Джин обладала некими экстрасенсорными способностями и что она начала вызывать дух проводника Финеса, который говорил, где им жить и когда путешествовать.
Гудини, напротив, был скептиком, но он был беспристрастным, и во время визита в Англию два года назад он связался с Конан Дойлом, чтобы обсудить его недавно вышедшую книгу на эту тему. Конан Дойл проводил книжный тур по Америке, и он пригласил Гудини присоединиться к нему в Атлантик–Сити.
Визит начался довольно дружелюбно. Гудини помогал обучать мальчиков Конан Дойля нырять. Группа отдыхала на берегу моря, когда Конан Дойль решил пригласить Гудини в свой гостиничный номер для импровизированного сеанса с Джин в качестве медиума. Он знал, что Гудини оплакивал потерю своей матери, и надеялся, что его супруга сможет установить контакт с ней.
Таким образом, они вернулись в отель Ambassador, задернули шторы и стали ждать вдохновения. Джин пребывала в состоянии некого транса. Мужчины сидели рядом и молча наблюдали. Джин держала ручку над блокнотом, и в какой–то момент её рука начала быстро выводить что–то на бумаге. «О, моя дорогая, слава Богу, наконец–то я обрела покой, – начал писать дух. – Я так часто пыталась, и теперь я счастлива...» К концу сеанса Джин исписала около двадцати страниц «угловатым, беспорядочным почерком».
Её супруг был совершенно очарован, однако на Гудини это не произвело никакого впечатления. Почему его мать, еврейка, объявила себя христианкой? Как эта венгерская иммигрантка могла писать свои послания на идеальном английском – «языке, который она никогда не изучала»? И почему она не потрудилась упомянуть, что сегодня её день рождения?
Встретив этих двух людей впервые, вы бы простили себя за то, что ожидали, что Конан Дойл будет более критичным мыслителем. И всё же именно профессиональный иллюзионист, венгерский иммигрант, чьё образование закончилось в возрасте двенадцати лет, смог узреть обман.
В то время как психологи документируют иррациональные тенденции человечества в течение десятилетий, только относительно недавно учёные начали обращать внимание на то, как эта иррациональность варьируется между людьми и связано ли это с интеллектом. Они обнаружили, что эти два показателя никак не взаимосвязаны: можно иметь очень высокий уровень IQ или балл по экзаменам, но плохо выполнять эти тесты на рациональность – несоответствие, известное как «дисрациональность». На самом деле бывают ситуации, в которых интеллект и образование могут иногда преувеличивать и усиливать ваши ошибки.
Чтобы признать дисрациональность – и её потенциальный вред – потребовались десятилетия, однако корни этой идеи можно найти в ныне легендарной работе двух израильских исследователей, Даниэля Канемана и Амоса Тверского, которые выявили много когнитивных предубеждений, способных искажать наши рассуждения.
В ходе одного из самых поразительных экспериментов участников попросили сначала запустить «колесо фортуны» с числовым рядом от 1 до 100, а затем ответить на вопрос из категории «Общие знания», а именно: оценить количество африканских стран, представленных в ООН. Колесо фортуны, по идее, не должно было повлиять на их ответы, но оказалось совсем наоборот. Чем меньше была выпавшая цифра, тем меньше была их оценка. Это называется «эффектом привязки» («или эффектом якоря»).
Вы, вероятно, не один раз испытывали его на себе во время покупок в сезон распродаж. Предположим, вы хотите приобрести новый телевизор. Вы рассчитывали на сумму 150 долларов, но наткнулись на выгодное предложение: снижение цены на телевизор с 300 долларов до 200. Увидев первоначальную цену, вы посчитаете окончательную приемлемой – таким образом, вы превысите свой бюджет.
Другие заметные предубеждения включают в себя эффект фрейминга (тот факт, что вы можете изменить своё мнение, основываясь на том, как подаётся информация), ошибка невозвратных затрат (наше нежелание отказаться от неудачной инвестиции, даже если мы потеряем больше, пытаясь её поддержать) и ошибка игрока — убеждение, что если в рулетке выпала чёрная цифра, то, скорее всего, в следующий раз будет красная. Вероятность, конечно же, остаётся неизменной.
Учитывая эти данные, многие когнитивисты делят наше мышление на две категории: «система 1», интуитивное, автоматическое, «быстрое мышление», которое может быть жертвой бессознательных предубеждений; и «система 2», «медленное», более аналитическое, тщательное мышление. Согласно этой точке зрения, называемой теорией двойных процессов, многие из наших иррациональных решений приходят, когда мы слишком сильно полагаемся на «систему 1», позволяя предубеждениям затуманить наше суждение.
Трудно переоценить влияние этой работы, но ни одно из ранних исследований Канемана и Тверского не уделяло внимание вопросу, варьируется ли наша иррациональность от человека к человеку. К примеру, являются ли одни люди более восприимчивыми к этим предубеждениям, чем другие? И как эти тенденции соотносятся с нашим общим интеллектом? История Конан Дойла удивительна, потому что мы интуитивно ожидаем, что более умные люди, с их аналитическим умом, будут действовать более рационально — но, как показали Тверский и Канеман, наша интуиция может быть обманчивой.
Если мы хотим понять, почему умные люди делают глупые вещи, это жизненно важные вопросы.
Во время академического отпуска в Кембриджском университете в 1991 году канадский психолог Кит Станович решил вплотную заняться этими вопросами. Он давно интересовался тем, как одни люди могут отличаться от других в плане умственных способностей. Станович считал, что рациональность остаётся неизменной. Результатом стала влиятельная статья, в которой была представлена идея «дисрациональности» как прямой параллели другим расстройствам, таким как дислексия и дискалькулия.
Это была провокационная концепция – камешек в огород всех исследователей, изучавших когнитивные предубеждения. «Я хотел встряхнуть эту область, чтобы учёные осознали, что они игнорировали индивидуальные различия», – сказал Станович.
Станович подчёркивает, что дисрациональность не ограничивается исключительно мышлением по «системе 1». Даже если мы обладаем способностью обнаруживать, когда интуиция вводит нас в заблуждение, нам не удаётся использовать правильный «образ мышления» — знания и подходы, которые должны позволить нам рассуждать правильно. Если вы, например, выросли среди людей, которые не доверяют учёным, вы можете развить тенденцию игнорировать эмпирические данные и верить в недоказанные теории. Более высокий интеллект не обязательно помешает вам сформировать эти подходы в первую очередь, и вполне возможно, что ваша способность к обучению может заставить вас накапливать всё больше и больше «фактов», поддерживающих ваши взгляды.
В настоящее время Станович потратил более двух десятилетий на разработку концепции дисрациональности с помощью серии тщательно контролируемых экспериментов.
Чтобы понять его результаты, нам нужна некоторая базовая статистическая теория. В психологии и других науках связь между двумя переменными обычно выражается как коэффициент корреляции между 0 и 1. Идеальная корреляция будет иметь значение 1 — два параметра по существу будут измерять одно и то же; это нереально для большинства исследований на предмет здоровья и поведения человека (которые определяются огромным количеством переменных), но многие учёные считают, что «умеренная» корреляция лежит между 0,4 и 0,59.
Используя эти показатели, Станович обнаружил, что связь между рациональностью и интеллектом, как правило, очень слабая. Например, результаты экзаменов SAT показали корреляцию всего 0,19 с эффектом привязки. Интеллект также, по–видимому, играет лишь малую роль в вопросе о том, готовы ли мы отложить немедленное удовольствие ради большей награды в будущем, или же мы предпочтём меньшую награду сейчас – тенденция, известная как «временное дисконтирование». В одном тесте корреляция с баллами SAT была всего лишь 0,02. Это чрезвычайно скромная корреляция для черты, которая, как многие могут предположить, идёт рука об руку с большим аналитическим умом. Ошибка невозвратных затрат также никак не связана с результатами SAT.
Вы могли бы ожидать, что более умные люди, по крайней мере, могли бы научиться распознавать эти ошибки. На самом деле большинство людей считают, что они менее уязвимы, чем другие, и это в равной степени касается «более умных» участников. Действительно, в одном из экспериментов, посвящённых классическим когнитивным предубеждениям, Станович обнаружил, что люди с более высокими баллами SAT на самом деле имели немного большее «слепое пятно предубеждений», чем те, кто считался менее одаренным. «Взрослые с большими когнитивными способностями осознают свой интеллектуальный статус и рассчитывают превзойти других в большинстве когнитивных задач, – сказал Станович. – Поскольку когнитивные предубеждения, по сути, представляются им как когнитивные задачи, они ожидают, что также превзойдут их».
В настоящее время Станович усовершенствовал и объединил многие из этих показателей в единый тест, который неофициально называется «коэффициент рациональности». Он подчёркивает, что не хочет обесценивать тесты на проверку интеллекта — они «хорошо работают» — но желает улучшить наше понимание других когнитивных навыков, которые также могут влиять на принятие решений, и поставить их в одному ряду с существующими показателями когнитивных способностей.
«Наша цель всегда заключалась в том, чтобы оценить понятие рациональности по справедливости, как если бы оно появилось раньше концепции интеллекта», — писал он в своей научной книге на эту тему. По его словам, «большая ирония» заключается в том, что мыслительные навыки, изученные в работе Канемана, всё ещё игнорируются при оценке когнитивных способностей.
После многолетней тщательной разработки и проверки различных подтестов в конце 2016 года была опубликована первая итерация «Комплексной оценки рационального мышления». Помимо измерения общих когнитивных предубеждений и эвристики, она также включала вероятностные и статистические навыки рассуждения — такие как способность оценивать риск — которые могли бы улучшить нашу рациональность, и вопросники, касающиеся заражённого образа мышления, (антинаучные подходы).
В качестве примера рассмотрим следующий вопрос, который направлен на проверку предубеждения, связанного с верой. Ваша задача – определить, является ли вывод логическим, основываясь только на двух предпосылках.
Всё живое нуждается в воде.
Розам нужна вода.
Значит, розы – это живые существа.
Каков ваш ответ? Согласно работе Становича, 70 процентов студентов считают, что это веский аргумент. Но это не так, поскольку первая предпосылка говорит только о том, что «все живые существа нуждаются в воде», а не о том, что «всё, что нуждается в воде, живое».
Если вы всё ещё не можете понять, почему это имеет смысл, сравните его со следующими утверждениями:
Всем насекомым нужен кислород.
Мышам нужен кислород.
Значит, мыши – это насекомые.
Логика этих двух утверждений совершенно одинакова, но гораздо легче заметить изъян в рассуждении, когда вывод противоречит вашим существующим знаниям. Однако в первом примере вы должны отбросить свои предубеждения и тщательно и критически поразмыслить о конкретных утверждениях, чтобы не думать, что аргумент правдив только потому, что вывод согласуется с тем, что вы уже знаете.
При объединении всех этих подтестов Станович обнаружил, что общая корреляция с привычными показателями когнитивных способностей часто была умеренной: например, в одной партии тестов коэффициент корреляции с SAT составлял около 0,47. Ожидалось наложение, в особенности учитывая тот факт, что некоторые из показателей коэффициента рациональности, такие как вероятностное рассуждение, могут подкрепляться математическими способностями и другими аспектами познания, которые оцениваются академическими тестами. «Но это по–прежнему оставляет достаточно места для расхождений между рациональностью и интеллектом, которые приводят к тому, что умные люди поступают глупо», – сказал Станович. Его выводы согласуются со многими другими недавними результатами, показывающими, что критическое мышление и интеллект представляют собой две различные сущности и что другие показатели принятия решений могут быть полезными предикторами поведения в реальном мире.
В дальнейшем коэффициент рациональности можно будет использовать при подборе персонала для оценки качества принятия решений потенциальным сотрудником. Станович сказал мне, что он уже наблюдает значительный интерес со стороны юридических фирм, финансовых учреждений и рекрутинговых агентств.
Станович надеется, что его тест также окажется полезным инструментом для оценки того, как меняется мышление студентов в течение школьного или университетского курса. «Для меня это было бы одним из самых захватывающих применений», – объяснил Станович. С помощью этих данных вы можете понять, какие вмешательства наиболее успешны в развитии более рациональных стилей мышления.
Если мы вернёмся к тому сеансу в Атлантик–Сити, поведение Артура Конан Дойла, безусловно, будет соответствовать теориям дисрациональности. Согласно теориям двойного процесса (быстрое/медленное мышление), всё можно свести к когнитивной скупости. Люди, которые верят в паранормальное, полагаются на свои внутренние чувства и интуицию, а не рассуждают аналитическим, критическим образом.
Это может оказаться верным для многих людей с менее определёнными убеждениями, но есть некоторые конкретные элементы биографии Конан Дойла, которые предполагают, что его поведение нельзя так просто объяснить. Кажется, что он часто использовал аналитические рассуждения из «системы 2», чтобы рационализировать свои мнения и отвергнуть доказательства. Вместо того чтобы думать слишком мало, он думал слишком много.
Психологи называют это «мотивированным рассуждением» — своего рода эмоционально обусловленное мышление, вынуждающее нас уничтожать доказательства, которые ставят под сомнение наши убеждения, и строить всё более витиеватые аргументы для их оправдания. Это в особенности становится проблемой, когда вера лежит в основе нашей идентичности, и в таких обстоятельствах более высокий интеллект и образование могут фактически увеличить ваше глупое мышление. (Это похоже на концепцию Становича о «заражённом образе мышления», согласно которой наш мозг был заражён иррациональной идеей, искажающей наше последующее мышление.)
Рассмотрим убеждения людей по таким вопросам, как изменение климата. Среди демократов картина именно такая, как вы надеетесь: чем более образован человек, тем более вероятно, что он одобрит научные доказательства в пользу того, что выбросы углерода, производимые людьми, приводят к глобальному потеплению. Однако среди республиканцев наблюдается прямо противоположное: чем более образован человек, тем меньше вероятность того, что он примет научные доказательства.
Такую же поляризацию можно наблюдать и по многим другим актуальным вопросам, таким как исследования стволовых клеток или эволюция и креационизм, когда более образованные люди используют умственные способности для защиты своих существующих мнений, даже если они не согласны с научным консенсусом. Это также можно наблюдать в случае с представлениями о некоторых политических теориях заговора. Когда речь заходит о неких прочно укоренившихся верованиях, высший разум и знание – это инструмент пропаганды, а не поиска истины, усиливающий наши ошибки.
Печальный вывод заключается в том, что даже если вы в целом рациональны, вполне возможно, что вы всё ещё склонны к ошибочным рассуждениям по вопросам, которые наиболее важны для вас. Убеждения Конан Дойла, безусловно, были такого рода: спиритизм, кажется, предлагал ему огромное утешение на протяжении всей его жизни.
После всех их публичных разногласий Гудини потерял всякое уважение к Конан Дойлю; он начал дружбу, полагая, что писатель был «интеллектуальным гигантом», и закончил её, написав, что «нужно быть полоумным, чтобы верить в такого рода вещи». Но учитывая то, что мы теперь знаем о рациональности, может быть верно и обратное: только интеллектуальный гигант способен верить в такого рода вещи.
Свежие комментарии